Остановятся ли стройки после ухода из России зарубежных архитектурных бюро, останутся ли театры и цирки без мультимедийного оборудования и почему здания, которые строились на бюджетные деньги, часто становились долгостроями, рассказал в интервью “РГ” гендиректор компании “Единый заказчик” Карен Оганесян.
Какие риски есть для госстроек в нынешней ситуации?
Карен Оганесян: Мы уже в конце февраля обсудили с контрагентами сложности, с которыми нам предстоит столкнуться. В первую очередь это спекулятивный рост цен на стройматериалы за последние недели. Здесь есть объективные причины – импортное оборудование или материалы мы уже не получим по старой цене. С другой стороны, неопределенность и повышение курса валют приводят к тому, что некоторые поставщики решают придержать товары или продать по более высокой цене. Мы с этим столкнулись и сейчас в ручном режиме пытаемся решать. Начинаем серию совещаний с производителями материалов и оборудования.
Правительство буквально за неделю подготовило комплекс мер, которые необходимы для поддержки строительной отрасли – как госстроек, так и частного инвестиционного строительства. Два пандемийных года дали нам определенную практику и опыт, как работать с кризисом.
Наша цель – сохранность бюджетных средств, сохранность строительной отрасли, строительных компаний, которые имеют опыт реализации в том числе бюджетных строек.
При возведении каких объектов сильнее всего скажется нехватка импортных стройматериалов?
Карен Оганесян: Есть две высокотехнологичные отрасли, где всегда была некоторая доля иностранного оборудования, причем западного: объекты культуры и медицины. В медицинских объектах доля импортного оборудования (именно медицинского) составляет 20% и более в зависимости от направления. Если это, например, сердечно-сосудистый центр, который мы спроектировали в Астрахани, там доля импортного оборудования около 50%.
В цирках доля импорта тоже присутствует. Это световое оборудование, технологии механизации залов, мультимедиа. Почти все музеи сейчас с мультимедийным оборудованием. Если же брать именно строительную часть, то 70-80% – это все же российские стройматериалы. 20-30% – зарубежное инженерное оборудование, системы управления инженерными системами. Сейчас анализируем все проекты. Где возможно пересмотреть проекты, пересмотрим.
То есть музеи и больницы не будут оснащаться таким оборудованием?
Карен Оганесян: Оно будет, но, скорее всего, российское, если есть аналоги. Или азиатское – мы сейчас смотрим разные рынки, где нет санкций.
Затронет ли госстройки уход из РФ известных компаний в сфере архитектуры?
Карен Оганесян: У нас хватает своих высококвалифицированных специалистов как в области архитектуры, так и в области инженерии. В нашей практике были только единичные случаи, когда мы работали с иностранными специалистами. И это больше было на уровне консультаций.
Иностранные архитекторы и архитектурные бюро делают только концепцию объекта. Практически 99% объектов делают наши соотечественники. Кроме того, иностранные специалисты не знают нашу нормативную базу, строительные требования, поэтому их проекты всегда адаптируются российскими специалистами. Так что качество и архитектурный облик объектов не упадут.
Сколько строек сейчас курирует “Единый заказчик”?
Карен Оганесян: Мы активно работаем с рядом министерств – министерствами здравоохранения, образования и науки, просвещения, спорта, культуры, с Федеральной налоговой службой. У нас в работе 156 объектов. За год мы завершили строительство 12.
В прошлом году мы провели технологический, технический, юридический, финансовый аудит всех переданных объектов. И практически все запустили в работу. Есть ряд проектов, где сложности с финансированием, они еще на стадии запуска.
Нам передали более 20 объектов культуры, из них в реальной стройке находились единицы. Сейчас все они запущены в строительство, в 2022-2024 годах мы намерены их завершить.
Зачем вообще решено было передать стройки от профильных министерств “Единому заказчику”?
Карен Оганесян: У нас все специалисты, даже юристы и экономисты, с опытом работы в строительных компаниях. Здесь консолидируется огромный опыт. И для принятия решений не надо строителю ходить и рассказывать министру здравоохранения или культуры, как должен строиться объект и почему необходимо строить именно так. Тот же минстрой, например, не должен брать на себя задачу лечить людей или учить. Раньше многие министры вынуждены были погружаться в непрофильные функции или вообще в них не погружаться. Второй важный момент – оперативность принятия решений. Идет штабная работа.
За счет чего удается сдвинуть с места стройки, которые стояли годами?
Карен Оганесян: Раньше могли происходить случаи – на этапе планирования закладывают объект площадью 10 тысяч кв. м условно с таким-то набором помещений. Начинается проектирование – и коллеги-пользователи начинают вспоминать: мы забыли в техзадании это помещение, это, надо еще и вот это. И 10 тысяч превращаются в 12, а иногда в 15. То же самое по оборудованию. Смета соответственно раздувается. И если изначально объект должен был стоить такую-то сумму, а потом сумма становится на 30-50-100% дороже, то это сразу риск, что объект не будет реализован.
Изменение проекта – одна из частых причин приостановки стройки. Потому что если идет увеличение, то нужно перепроектировать, пересчитывать, учесть это в бюджете на следующий год. Поэтому мы договорились с министерствами – если мы в процессе понимаем, что надо что-то пристроить, тогда мы должны четко понимать источник финансирования.
Сейчас мы вместе с министерствами ведем жесткую работу с каждым пользователем. Министерства на нашей стороне, они за то, чтобы объекты строились.
Сейчас мы проектируем пять цирков – в Екатеринбурге, Иркутске, Твери, Воронеже, Волгограде. По двум из них мы согласовали параметры, а по трем пошла дискуссия со стороны пользователей: “Мы забыли это, то, мы хотим кафе, хотим добавить здесь площадей”. На что мы говорим: “Вы уже подписали документ, зафиксировали все, что нужно. Это подтверждено министерством культуры. Мы просчитали стоимость этих проектов, начинаем проектировать”. Ведь плюс 1000-1500 кв. м – это существенно повышает стоимость. Здесь очень эффективно и быстро сработало минкультуры, всем были даны правильные и жесткие указания. И буквально на прошлой неделе мы согласовали еще две планировки в рамках утвержденных параметров.
Изначально министерство должно четко определиться, чего оно хочет, и сформулировать это в виде задания на проектирование. Иначе получается обман – чтобы зайти в адресную программу, мы занижаем наши пожелания, а в процессе начинаем раздувать их.
Крайне важно также исходить не из пожеланий конкретного руководителя конкретного учреждения, а из госзадач, которые должно выполнять учреждение. Бывает, что, предположим, театр задумывался при одном руководителе, а потом руководство поменялось, – и начинается изменение пожеланий. Но все же не только руководитель театра определяет, что здесь должно быть. Понятно, что мы стараемся идти навстречу, найти возможность адаптировать любые новые пожелания под старые решения, но мы не можем снести построенный объект и построить его заново, потому что кто-то считает, что театр должен выглядеть по-другому.
Вы только достраиваете объекты-долгострои или строите и новые?
Карен Оганесян: Мы уже принимаем и новые объекты. Сейчас передается нам ряд больших кампусов, объекты культуры в разных регионах. Ими однозначно легче заниматься. Один долгострой равен 10 новым объектам.
Потому что по старым мы всегда вынуждены возвращаться назад – корректировать проектную документацию, анализировать качество выполненных работ. За годы простоя состояние объекта ухудшается, консервацию, к сожалению, не всегда проводят. Например, в здании консерватории имени Римского-Корсакова в Санкт-Петербурге мы вынуждены были провести обследование всей системы вентиляции, которая была закуплена и частично смонтирована. И сейчас вынуждены где-то ремонтировать эту систему, а где-то заменять. Потому что, к сожалению, за годы она могла прийти или пришла в негодность.
Часто сталкиваетесь с некачественным строительством?
Карен Оганесян: Крайне редко. Как правило, мы имеем дело с не всегда продуманными проектными решениями либо с их изменением. Элементов некачественного строительства гораздо меньше. Обычно работы становятся менее качественными из-за того, что здание несколько лет простаивает, а не потому, что его тогда плохо построили. Приходится переделывать.
Какой самый затянувшийся проект из тех, что вы курируете?
Карен Оганесян: На Соловецких островах есть гостиница, которая строится с 1994 года. Она горела, начинала строиться, останавливалась. Мы сейчас “боремся” за этот объект, надеюсь, в ближайший год его запустим. Новое здание Третьяковской галереи – идея существует с 2007 года, объект частично был построен, потом долго стоял, сейчас мы его реанимировали. Театр Европы был частично построен, несколько лет стоял, мы его запускаем. Таких объектов много.
Минстрой предполагает ввести единых заказчиков строительства и на региональном и муниципальном уровнях. Эти объекты тоже вы будете курировать?
Карен Оганесян: Нет, наша задача – строго ведение проектов на федеральном уровне. Во многих регионах уже есть централизованные заказчики строительства. Регионы сами приходят к тому, что эту службу нужно консолидировать. Мы здесь являемся площадкой обмена опытом. Думаю, проблемы везде одинаковые.
Справка “РГ”
Публично-правовая компания “Единый заказчик” была создана в начале 2021 года. Ей передан контроль за строительством крупных и уникальных объектов, финансируемых из федерального бюджета, которыми ранее занимались подразделения того или иного министерства. Сейчас в ведении компании более полутора сотен объектов: медицинские центры, спортивные залы, театры, цирки, музеи и др. Среди них – здания консерватории имени Римского-Корсакова в Санкт-Петербурге, нового здания Третьяковской галереи, Музея мирового океана в Калининграде и др. Несколько строек уже было завершено – например, Музея космонавтики в Калуге и зала спортивной гимнастики тренировочного центра “Озеро Круглое”.
Источник: РОССИЙСКАЯ ГАЗЕТА
